Велика река Волга, обширна и полноводна. Рыбная река. Всякую рыбу ловили и ловят на этих текучих просторах. Ибо не слишком велика сила течения, есть размах и не трутся друг о дружку рыбы ни боками, ни краями экологических ниш. И всем хватает места.
Во времена стародавние водилась по Волге забубень-рыбёшка. Размера была невеликого - с некрупногоо карпа. А вкусна была чертовски... Только не всякий, кто отпробовал этой рыбки, мог после рассказать об ощущениях. Ибо ядовита была насмерть - плавниками и отдельными потрохами. Кто, бывало, по неосторожности такую рыбку ловил да варил в супе, сушил али вялил - того кондратий как раз во сне и разбивал. Однако, прежде, чем заснуть, такие горе-рыбаки всем встречным да застольным успевали рассказать, сколь дивна была рыбёшка на вкус. Застольные, впрочем, тоже редко просыпались на утро. Но встречные, к трапезе отношения не имевшие, долго ещё пересказывали историю о вкуснейшей, да смертельно-ядовитой рыбке.
В начале промышленного расцвета, как только нагрянули на славянские просторы иноземцы предприимчивые да рьяные, появился на волге один японец. Послушал он рассказы про забубень-рыбёшку от рыбаков местных. А чем ещё рыбаку заняться, как не языком молоть? Вот и поведали японцу о всех опасностях Волги, об уловах, об осетрах диковинных, о рыбке вкусной, но ядовитой, и о том, кто кому и за что зуб должен.
Японец был мудрый и опытный. Других в то время из его родины в Европу не выпускали. Мало ли, чего привезут обратно... Про рыбу-фугу тот японец не только слышал, но и готовить умел из неё блюда. А потому, порасспросив рыбаков и походив по Астраханскому базару, отыскал-таки нужного человека. И тот ему враз собрал команду на утреннюю зорьку, установил по берегу шалаши, и отловил в заветном омутке дюжину рыбок нужной породы. Японец их враз оглядел, распотрошил своим восточным ножичком, повынимал всю требуху ядовитую... И подал рыбакам чистые, без капли яду тушки. Вот, мол, теперь делайте с ними, что хотите. А я погляжу, как вы тут, на славянских берегах, вкусную рыбу готовить умеете.
Те отвязные рыбаки, коих собрал человек с рынка, были ребятами дюже отчаянными. И японцу поверили. И нажарили они забубень-рыбёшки, и подкоптили, и на сушку пару оковалков потрошёных припасли. Сказали: к зиме заходи - забубень-вобла будет! И все блюда рыбные, что в ту рыбалку на берегу Волги ели, вышли отменно вкусные и без отравы. И японец ел с удовольствием.
После этого, как и водится на реке, слух о правильной разделке забубень-рыбёшки прокатился не только вниз, но и вверх по течению. А о чём ещё на привалах бурлакам болтать, что баржи вверх тягают? Не о том же, что целыми днями видят... О рисковом, да о вкусном. Так что метод очистки заветной рыбки от яда распространился по Волге очень быстро.
И стали ловить забубень-рыбёшку, и правильно разделывать, и отмывать после тщательно... А потом запросто, по лени славянской, варили из неё суп. Что ещё с ней делать - и так уже потрошили, исходя потом и тяжело сопя от натуги, боясь просочить яд в белое мясо... И мыли потом в проточной воде... Так что её теперь, жарить или вялить с почётом? Много ей чести! И так уже упарились... Так что кидали освежёванные тушки в котёл, добавляли овощей понемногу крупнорезаных - моркови, луку, да картофелин пару, соли и петрушки для привычного аромату, и варили из рыбки суп.
Однако, страшновато было такой супец кушать. Мало ли, чего не дочистили... Так что для храбрости опрокидывали перед трапезой стопарь водки. А то и не один. И в процессе, чтобы удали не терять - тоже. Говорили, бывало, "Ух!" - и опрокидывали, уже над миской дымящейся рыбной похлёбки.
А чтобы тем, кто не пьёт, тоже не было страшно есть, хитрость изобрели. Водку прямо в котёл незаметно подливали. А ядрёным вкусом да паром от варева водочный вкус забивало напрочь.
Так и повелось, что суп из забубень-рыбёшки стали на Волге потреблять исключительно под водку. И стало это для славян честным поводом ту водку пить. И суп этот - что начинали есть под всеобщее "Ух!" - ухой и прозвали. А забубень-рыбёшку стали ловить повсюду. Отчего она скоро из Волги повывелась - вся, что была. А что вы хотели - эндемичный вид оказался. Не водился более нигде. Вот его за полвека весь и повытаскали. И уели под водочку.
Рыбки заветной не стало, но традиция осталась. Как так вышло? Ну, не во всяком же котле одну лишь забубень-рыбёшку варили, других рыб тоже кидали. А потом и вовсе перестали главную рыбку варить, ибо повывелась... И что же теперь, потреблять уху без водки? Так какая же это уха получается... Не уха, а простой рыбный суп.
